Я люблю, и мне некогда! Истории из семейного архива - Юрий Ценципер

Вот и все. Отдыхай. Не скучай. Придерживайся правила: “На безрыбье – и рак рыба”. Подбери себе компанию – иначе нервы не отдохнут. Меня все донимают, как это я тебя отпустила одного на 60 дней. Пугают. Смотри, Мишка, убью! Не будь скотиной.

Ты, по-видимому, уж привык к своему санаторию – за первую неделю писал 3 письма и 2 раза звонил. А за вторую – ничего. По-видимому, появилась новая “балерина” – и скучать о доме некогда. Я тебя не осуждаю – так и надо, а то не поправишься, если скучать будешь, а не поправишься – жена любить не будет!

В ответ от мужа:

Девцев здесь маловато, и ни к кому из них душа не лежит – так что я дурака валяю со всеми понемногу. В общем, веду себя достойнейшим образом. Много читаю, фотографирую помаленьку.

Из другого письма отца:

Мы с Атенькой иногда тоже цапаемся – один мед в отношениях любой семьи редко бывает. А, в общем, девица она – хорошая!!!

От мамы:

Дорогой наш, ненаглядный муж и папа! Хороший, любимый, красивый и умный. Скучно без тебя. С тобой плохо, а без тебя еще хуже.

За эти дни получила два твоих письма. В воскресенье такое хорошее, что я несколько раз его перечитала. Как я люблю, когда чувствую твою любовь, заботу, ласку. Даже слезу пустила на минутку.

Иногда в мамины будни врывались неожиданные и радостные события. Таким был приезд в Москву ее любимого брата Леонида.

Об этом она пишет отцу:

Все эти дни у нас шумно и весело. Леня случайно встретил своего лучшего друга (и я его знала), они собираются у нас к завтраку, пьем с утра водку, закусываем как следует. А сегодня дома танцевали и целовались с нимпотом – я в школу, а они обедать к его родственникам, а вечером в театры. Я часто хожу с ними, были на “Кармен” в Большом, на “Сильве” в оперетте и на “Пигмалионе” в Малом. Мне очень приятно Ленино отношение ко мне, он очень заботлив и внимателен, а я ведь этим не избалована. Я очень жалею, что он уезжает.

В понедельник я была в театре с Мишей (это друг Лени, о котором я тебе писала), смотрели в филиале МХАТа “Дядюшкин сон”, была во всем новом, хорошо выглядела и немного флиртовала.

У нас весело это время, мужики наши гуляют, у них полно невест, Ленька пользуется жутким успехом, женщины падают при виде его, Леля (сестра Евгения Николаевича Еремина. – Ред.) заявила ему, что бросит своего мужа с Лялькой и готова уехать за ним на край света и т. д. в таком духе. Даже Женя Аду ревнует.

Львов и Киев

У веселого Леонида в это время был совсем не веселый период жизни. Вернувшись из Москвы, он пишет сестре:

Львов, 14.2.46

Дорогая Асинька!

С судьбой я смирился. Нет у меня ни сил, ни энергии, ни желания делать что-либо иное, чем я сделал своим приездом. Если отбросить некоторые чувства обиды старых воспоминаний, дело идет к тому, чтобы мы жили неплохо.

Откровенно говоря, я так привык ко всем вам, что очень часто всех вспоминаю.

Вспоминаю все наши “кутежи, пиршества”. Время в общем я провел неплохо. Спасибо тебе за заботу. Передай сердечный привет всем моим друзьям. А также и Адочке, Леле, моим “невестам” и их мужьям и женихам…

Спасибо тебе за заботу, ласку и душевное сочувствие. Я в долгу не останусь, можешь быть уверена.

Слово он сдержал – в следующем году организовал маме отдых в Карпатах, на курорте Трускавец. По дороге она заехала во Львов к брату. Несмотря на размолвки, семью он тогда сохранил: рос сын Геннадий, после войны родился веселый, неугомонный Алик.

Первые мамины впечатления от Львова:

Мне очень нравится. Или я видела мало. Особенно красивы вечером очертания города, острые шпили, башни, колонны. Узкие, уютные, ровные улицы, красивые, небольшие 3-х – 4-х этажные дома с зелеными балконами и увитыми зеленью окнами, с красивыми аллеями. А в этих небольших домах чудесные, огромные, высокие, светлые квартиры. Живут наши родичи в великолепной квартире, мебель очень красивая, много ценных вещей, сервизы, чудесное белье и т. д. Говорят, что здесь очень многие так живут, но это все оболочка, а за ней ничего не стоящая жизнь. Всякие скандалы, упреки и т. д. Смотрю я, как другие живут, и все больше нашу жизнь ценю. Нам бы эти богатства и довольство!

Летом 1951 года отец отправился в Крым, а мама с Юрой и Володей – к Леониду. Она пишет мужу:

Мы живем очень хорошо, и если бы ты был с нами, о большем и мечтать нельзя.

Во Львове встречал Леонид. Дома был уже сервирован завтрак (приехали в 10 час.), потом купались, потом обедали, потом отдыхали, а вечером гуляли по парку. Это богатейший и изумительно красивый парк, были в кино. На другой день рано утром выехали сюда, в деревню, километров 50 от Львова, где работает Леонид. На станции нас ожидала украинская телега с высокими стенками, соломенные тюфяки для сидения, парой лошадей, подъехали к дому (1,5 км от станции). Это настоящая украинская деревня, с белыми домиками, с вишневыми и яблоневыми садами возле каждого домика. У нас чудесные хозяева, радушные, белозубые, гостеприимные украинцы. Леонид обо всем позаботился, и делать мне абсолютно нечего, все делает хозяйка.

…Леонид приготовил 15 кг сахару, завтра заколют кабанчика, сегодня на обед ели суп с домашней лапшой и курицей (ребята все ахают от порций, но все поедают), на второе блинчики с творогом и вишневый компот. Вчера к обеду были вареники 3-х сортов с картошкой, творогом и черникой.

Мама благоразумно не пишет, что сын хозяев – в банде Бандеры и иногда ночью приходит домой к родителям.

Леонид работает недалеко от деревни директором спиртзавода и “по совместительству” ловит бандеровцев. Обстановка довольно тревожная, идет настоящая война. У Леонида – служебная машина типа газика, оружие. Про сына хозяев он, конечно, знает. Наверное, потому и поселил к ним – так спокойнее!

Юра регулярно пишет отцу:

Через полтора часа мы лежали в сарае на сене, схватившись за животы, и стонали, ибо обожрались. Стонать было от чего. Огромная тарелка каши, залитой вишней, множество всевозможных вареников и холодный кисельный компот из вишни. Если добавить к этому тарелку вишни, жестяную миску черники и малину, которые мы с Володькой уничтожили, то ты можешь легко понять наше состояние. Часа через два с половиной, выспавшись, мы опять плотно закусили и пошли в лес.